Неточные совпадения
По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до
земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся к зрителям с прищуренным глазом и едким намеком на городничего; за ним, у самого
края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг на друга глазами.
Бросились они все разом в болото, и больше половины их тут потопло («многие за
землю свою поревновали», говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на другом
краю болотины, прямо перед ними, сидит сам князь — да глупый-преглупый! Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не надо!
Он хотел удержаться за
край стола, уронил револьвер, пошатнулся и сел на
землю, удивленно оглядываясь вокруг себя.
Она выбралась, перепачкав ноги
землей, к обрыву над морем и встала на
краю обрыва, задыхаясь от поспешной ходьбы.
Но он подгреб
земли и придавил по
краям ногою.
Утром, выпив кофе, он стоял у окна, точно на
краю глубокой ямы, созерцая быстрое движение теней облаков и мутных пятен солнца по стенам домов, по мостовой площади. Там, внизу, как бы подчиняясь игре света и тени, суетливо бегали коротенькие люди, сверху они казались почти кубическими, приплюснутыми к
земле, плотно покрытой грязным камнем.
Ему протянули несколько шапок, он взял две из них, положил их на голову себе близко ко лбу и, придерживая рукой, припал на колено. Пятеро мужиков, подняв с
земли небольшой колокол, накрыли им голову кузнеца так, что
края легли ему на шапки и на плечи, куда баба положила свернутый передник. Кузнец закачался, отрывая колено от
земли, встал и тихо, широкими шагами пошел ко входу на колокольню, пятеро мужиков провожали его, идя попарно.
Было что-то несоединимое в этой глубокой трещине
земли и огромной постройке у начала ее, — постройке, которую возводили мелкие людишки; Самгин подумал, что понадобилось бы много тысяч таких пестреньких фигурок для того, чтоб заполнить овраг до
краев.
— Это они хватили через
край, — сказала она, взмахнув ресницами и бровями. — Это — сгоряча. «Своей пустой ложкой в чужую чашку каши». Это надо было сделать тогда, когда царь заявил, что помещичьих
земель не тронет. Тогда, может быть, крестьянство взмахнуло бы руками…
На площади стало потише. Все внимательно следили за Пановым, а он ползал по
земле и целовал
край колокола. Он и на коленях был высок.
— Лес рубят. Так беззаботно рубят, что уж будто никаких людей сто лет в
краю этом не будет жить. Обижают
землю, ваше благородье! Людей — убивают,
землю обижают. Как это понять надо?
Придерживая очки, Самгин взглянул в щель и почувствовал, что он как бы падает в неограниченный сумрак, где взвешено плоское, правильно круглое пятно мутного света. Он не сразу понял, что свет отражается на поверхности воды, налитой в чан, — вода наполняла его в уровень с
краями, свет лежал на ней широким кольцом; другое, более узкое, менее яркое кольцо лежало на полу, черном, как
земля. В центре кольца на воде, — точно углубление в ней, — бесформенная тень, и тоже трудно было понять, откуда она?
Самгин наблюдал. Министр оказался легким, как пустой, он сам, быстро схватив протянутую ему руку студента, соскочил на
землю, так же быстро вбежал по ступенькам, скрылся за колонной, с генералом возились долго, он — круглый, как бочка, — громко кряхтел, сидя на
краю автомобиля, осторожно спускал ногу с красным лампасом, вздергивал ее, спускал другую, и наконец рабочий крикнул ему...
Где мы? В какой благословенный уголок
земли перенес нас сон Обломова? Что за чудный
край!
— А вот как он сделал-с, — проговорил хозяин с таким торжеством, как будто он сам это сделал, — нанял он мужичков с заступами, простых этаких русских, и стал копать у самого камня, у самого
края, яму; всю ночь копали, огромную выкопали, ровно в рост камню и так только на вершок еще поглубже, а как выкопали, велел он, помаленьку и осторожно, подкапывать
землю уж из-под самого камня.
В 1652 году голландцы заложили там крепость, и таким образом возник Капштат. Они быстро распространились внутрь
края, произвольно занимая впусте лежащие
земли и оттесняя жителей от берегов. Со стороны диких сначала они не встречали сопротивления. Последние, за разные европейские изделия, но всего более за табак, водку, железные орудия и тому подобные предметы, охотно уступали им не только
земли, но и то, что составляло их главный промысл и богатство, — скот.
От выпавшего снега не осталось и следа, несмотря на то что температура все время стояла довольно низкая. На
земле нигде не видно было следов оттепели, а между тем снег куда-то исчез. Это происходит от чрезвычайной сухости зимних северо-западных ветров, которые поглощают всю влагу и делают климат Уссурийского
края в это время года похожим на континентальный.
На Такеме фазанов нет вовсе, несмотря на то что китайцы возделывают
землю здесь более 10 лет. Это объясняется тем, что между реками Санхобе и Такемой лежит пустынная область, без пашен и огородов. По-видимому, Такема в Зауссурийском
крае является северной границей распространения обыкновенной белобокой сороки, столь обычной для Ольгинского района и быстро сокращающейся в числе по мере продвижения на север по побережью моря.
В Южно-Уссурийском
крае опилки, зарытые в
землю, быстро сгнивают и превращаются в удобрение, но на побережье моря они не гниют в течение трех лет. Это можно объяснить тем, что летом вследствие холодных туманов
земля никогда не бывает парная.
Приближалась зима. Голые скелеты деревьев имели безжизненный вид. Красивая летняя листва их, теперь пожелтевшая и побуревшая, в виде мусора валялась на
земле. Куда девались те красочно-разнообразные тона, которыми ранней осенью так богата растительность в Уссурийском
крае?
Над
землей, погруженной в ночную тьму, раскинулся темный небесный свод с миллионами звезд, переливавшихся цветами радуги. Широкой полосой, от
края до
края, протянулся Млечный Путь. По ту сторону реки стеной стоял молчаливый лес. Кругом было тихо, очень тихо…
Я подошел к
краю обрыва, и мне показалось, что от массы падающей воды порой содрогается
земля.
Но тут лежавшее на
земле существо проворно вскочило на ноги и, забежав за Чертопханова, судорожно ухватилось за
край его седла.
Обыкновенно такие ливни непродолжительны, но в Уссурийском
крае бывает иначе. Часто именно затяжные дожди начинаются грозой. Та к было и теперь. Гроза прошла, но солнце не появлялось. Кругом, вплоть до самого горизонта, небо покрылось слоистыми тучами, сыпавшими на
землю мелкий и частый дождь. Торопиться теперь к фанзам не имело смысла. Это поняли и люди и лошади.
Откуда эти тайнобрачные добывают влагу? Вода в камнях не задерживается, а между тем мхи растут пышно. На ощупь они чрезвычайно влажны. Если мох выжать рукой, из него капает вода. Ответ на заданный вопрос нам даст туман. Он-то и есть постоянный источник влаги. Мхи получают воду не из
земли, а из воздуха. Та к как в Уссурийском
крае летом и весною туманных дней несравненно больше, чем солнечных, то пышное развитие мхов среди осыпей становится вполне понятным.
В Уссурийском
крае едва ли можно встретить сухие хвойные леса, то есть такие, где под деревьями
земля усеяна осыпавшейся хвоей и не растет трава. Здесь всюду сыро, всюду мох, папоротники и мелкие осоки.
Чем дальше подвигался Полуянов, тем больше находил недостатков и прорух в крестьянском хозяйстве. И
земля вспахана кое-как, и посевы плохи, и
земля пустует, и скотина затощала. Особенно печальную картину представляли истощенные поля, требовавшие удобрения и не получавшие его, — в этом благодатном
краю и знать ничего не хотели о каком-нибудь удобрении. До сих пор спасал аршинный сибирский чернозем. Но ведь всему бывает конец.
Скитники по
краю Башкирии, прилегавшему к горам, проехали в
земли казачьего Оренбургского войска, где своих было достаточно.
Ко всему этому нужно прибавить еще одно благоприятное условие, именно, что ни Зауралье, населенное наполовину башкирами, наполовину государственными крестьянами, ни степь, ни казачьи
земли совсем не знали крепостного права, и экономическая жизнь громадного
края шла и развивалась вполне естественным путем, минуя всякую опеку и вмешательство.
Плохо говорил, а понять можно, и верно это: верховые
края наши неласковы, ниже-то по Волге теплей
земля, а по-за Каспием будто и вовсе снегу не бывает.
В саду дела мои пошли хорошо: я выполол, вырубил косарем бурьян, обложил яму по
краям, где
земля оползла, обломками кирпичей, устроил из них широкое сиденье, — на нем можно было даже лежать. Набрал много цветных стекол и осколков посуды, вмазал их глиной в щели между кирпичами, — когда в яму смотрело солнце, всё это радужно разгоралось, как в церкви.
А Уссурийский
край и Амур, о котором говорят все, как о
земле обетованной, так близки: проплыть на пароходе три-четыре дня, а там — свобода, тепло, урожаи…
Как только отойдешь несколько шагов от настоящего
края,
земля начнет в буквальном смысле волноваться, опускаться и подниматься под ногами человека и даже около пего, со всеми растущими по ее поверхности травами, цветами, кочками, кустиками и даже деревьями.
Со временем не останется лоскута нераспаханной степи в Оренбургской губернии. Вопреки землемерским планам и межевым книгам, все ее
земли удобны, все должны быть населены, и все, написанное мною о степных местах этого чудного
края, сделается преданием, рассказом старины.
Ибо воспомянул, что в России многие земледелатели не для себя работают; и так изобилие
земли во многих
краях России доказывает отягченный жребий ее жителей.
В слоях находил иногда остатки животных, в морях живущих, находил остатки растений и заключать мог, что слоистое расположение
земли начало свое имеет в наплавном положении вод и что воды, переселяяся из одного
края земного шара к другому, давали
земле тот вид, какой она в недрах своих представляет.
Тучи, до сего времени неподвижно лежавшие на небе, вдруг пришли в движение. Темносерые с разлохмаченными
краями, словно грязная вата, они двигались вразброд, сталкивались и поглощали друг друга. Ветер, появившийся сначала в высших слоях атмосферы, скоро спустился на
землю, сначала небольшой, потом все сильнее и сильнее. Небо стало быстро очищаться.
В лесу слышалась тревожная перекличка мелких птиц, потом вдруг замолкли голоса пернатых, и все живое попряталось и притаилось. В движении тучи, медленном для неба и быстром для
земли, было что-то грозное и неумолимое. Передний
край ее был светлее остальных облаков и очень походил на пенистый гребень гигантской волны, катившейся по небосклону. Облака сталкивались и сливались, потом расходились и зарождались вновь, постоянно меняя свои очертания.
Я остановился у Лукьяныча, который жил теперь в своем доме, на
краю села, при самом тракте, на собственном участке
земли, выговоренном при окончательной разделке с крестьянами.
Он все может сделать, что захочет; казне нет счету,
земле — конца-краю, и т. д.
Снова стало тихо. Лошадь дважды ударила копытом по мягкой
земле. В комнату вошла девочка-подросток с короткой желтой косой на затылке и ласковыми глазами на круглом лице. Закусив губы, она несла на вытянутых руках большой, уставленный посудой поднос с измятыми
краями и кланялась, часто кивая головой.
На
земле, черной от копоти, огромным темно-красным пауком раскинулась фабрика, подняв высоко в небо свои трубы. К ней прижимались одноэтажные домики рабочих. Серые, приплюснутые, они толпились тесной кучкой на
краю болота и жалобно смотрели друг на друга маленькими тусклыми окнами. Над ними поднималась церковь, тоже темно-красная, под цвет фабрики, колокольня ее была ниже фабричных труб.
А там, за стеною, буря, там — тучи все чугуннее: пусть! В голове — тесно, буйные — через
край — слова, и я вслух вместе с солнцем лечу куда-то… нет, теперь мы уже знаем куда — и за мною планеты — планеты, брызжущие пламенем и населенные огненными, поющими цветами, — и планеты немые, синие, где разумные камни объединены в организованные общества, — планеты, достигшие, как наша
земля, вершины абсолютного, стопроцентного счастья…
Май уж на исходе. В этот год он как-то особенно тепел и радошен; деревья давно оделись густою зеленью, которая не успела еще утратить свою яркость и приобрести летние тусклые тоны. В воздухе, однако ж, слышится еще весенняя свежесть; реки еще через
край полны воды, а
земля хранит еще свою плодотворную влажность на благо и крепость всякому злаку растущему.
Погасла последняя багровая, узенькая, как щель, полоска, рдевшая на самом
краю горизонта, между сизой тучей и
землей.
И все, кто мирно лежал и сидел на
земле, испуганно вскочили на ноги и рванулись к противоположному
краю рва, где над обрывом белели будки, крыши которых я только и видел за мельтешащимися головами.
— Крестили Федором Федоровичем; доселе природную родительницу нашу имеем в здешних краях-с, старушку божию, к
земле растет, за нас ежедневно день и нощь бога молит, чтобы таким образом своего старушечьего времени даром на печи не терять.
Не называй ее небесной
И у
земли не отнимай!
С ней рай иной, но рай чудесный,
С ней гаснет вера в лучший
край!
— Что это, папочка? — спросила опять Лена, вглядываясь, как мужик повернул соху и стал удаляться, ведя новую борозду по другому
краю полосы. Новое деревцо, уже наклонившееся к
земле, попало под железо, судорожно метнулось, задрожало и тихо свалилось на пашню…
Он жадно наклонился к ней, но вода была соленая… Это уже было взморье, — два-три паруса виднелись между берегом и островом. А там, где остров кончался, — над линией воды тянулся чуть видный дымок парохода. Матвей упал на
землю, на береговом откосе, на самом
краю американской
земли, и жадными, воспаленными, сухими глазами смотрел туда, где за морем осталась вся его жизнь. А дымок парохода тихонько таял, таял и, наконец, исчез…